"Весна сорок пятого года,
Как ждал тебя синий Дунай!
Народам Европы свободу
Принес долгожданный тот Май.
На улице Вены свободной
Вальс русский играл наш солдат...."
Маленький человечек с огромной душой - таким я помню дедушку Гришу. Еврейскими у него были нос - крючком, жена - хозяйка, улыбка - хитрая, с секретом для любимой внучки. А все остальное было военным...
Когда на 9-ое Мая он одевал парадную форму и шел к вечному огню, он был восхитителен! Медали и ордена соперничали блеском с его глазами. Я не знаю, что это был за блеск: то ли гордость за тех, кто победил, то ли печаль по тем, кто погиб... А вечером, за семейным столом он играл на столе и пел. Самое якрое воспоминание о нем - это смешная "трофейная песенка", которую я требовала каждый раз, когда мы к ним приходили: "...Простынь полотняных двенадцать, панбархат на юбку, из котика шубку и штук пятьдесят комбинаций..." Он отстукивал мелодию пальцами по столу и очень смешно выговаривал слова. Знаете, ведь от еврейского акцента никуда не денешься...
Я знаю, что он очень много пережил. Никогда ничего мне об этом не рассказывал. Думаю, что ни разу не слышала от него разговоров о войне. Или это он при мне не говорил...
Он делал для меня секреты. Была одна табуретка, где он соорудил второе дно. "Наш секрет" - заговорщиски прошептал, хотя об этом секрете знала вся семья:-) По долгу службы он часто бывал в Москве и привозил мне оттуда шоколадки: Балет и Волшебная Палочка, такие маленькие шоколадные "пальчики", каждый завернутый отдельно в фольгу, с орешками...
Дедушка Гриша был очень мягким, добрым и порядочным человеком. Для меня до сих пор остается загадкой, как он пережил репрессии, войны (две), послевоенные преследования, антисимитизм... Он пережил, он выслужился и он молчал...
Мы уехали. Он заболел. Инсульт. Пропала речь, паралич, потом речь вернулась.
Он лежал в комнате, где умирала бабушка Ева, где я так боялась спать, когда меня оставляли у них - там было слишком много призраков. Взрослые здоровые люди их не замечали, а ребенок или больной человек видел их в каждом углу. Дедушка видел...
Всех своих друзей детства. Всех солдат, которые не дошли до Берлина вместе с ним. Он говорил с ними, а те, кто стоял по ЭТУ сторону жизни боялись за его рассудок. Два года. Два года он "бредил". Почему они не хотели забрать его сразу, что они поведали ему? За неделю до смерти, он вдруг пришел в себя...
Я отрекаюсь от мертвых. Я не могу справиться с этим. Мне легче забыть о человеке, чем помнить о том, что он был и теперь его нет. Отрекаюсь, а потом кляну себя. Я хочу помнить, но уже не могу.
Песенка, крепкая рука, которая ведет меня в толпе демонстрантов, шоколадки - это все что у меня осталось от него...
И жизнь! Жизнь, которую подарил мне он и другие, что дошли до Берлина...
Мы забываем их имена и их лица, но мы помним, что они для нас сделали!
"Помнит Вена,
Помнят Альпы и Дунай!
Тот цветущий и поющий
Яркий Май!
В вихре ветра
Звуки танца навсегда!
Помнит сердце,
Не забудет никогда!"